Мариян Шейхова
Война гонит в спину
Беженцы из Сухуми.
Шквальный огонь рассчитан на скорость убегающих-
отстал, упал, споткнулся - мертв.
Переход беженцев через горный перевал в Сванетии.
Зима. Ночь.Ветер.
Ослепительное сияние Кавкасиони-Кавказский хребет.
На снегу лежат замерзшие с табличками на груди.
Война гонит в спину -хоронить некому.
Через горную стремнину перебираются грузинки, опираясь на старость.
Над пропастью скользят дети.
Безутешно плачет мужчина,
причитает, как мать:
на его руках замерзшая девушка.
Она так же ослепительно красива, как Кавкасиони.
Мужчина просит идущих помочь спустить труп с горы в деревню.
Война гонит всех мимо.
Через год я найду его.
Это Резо Ломидзе,
Инеза была его племянницей
и росла в семье вместе с его тремя детьми.
Когда бежали из Сухуми,
младшему -Шота- было два месяца.
Он замерз первым.
Нечем было вырыть могилу,
и его уложили в сумку.
Ночью им выпала встреча с крестьянином,
который разжег костер.
Возле огня сумка зашевелилась.
Я держу в Гори на руках этого мальчика
И молю о прощении за все, чего не сумела сделать.
Западная Грузия. 1994.
Сон Гиони
Как бы ни был сладок сон,
слаще всего пробуждение,
потому что первое, что я вижу-
это лицо моей жены,- говорит Гиони.
Света Ципиани родом из Пермской области.
Когда бомбили российские самолеты,
ее ранило в Сухуми.
Одни армяне ее предали,
но не дай Бог думать о них плохо, -говорит она, -
другие армяне спасли.
Сначала тайком вывозили брата,
потому что он грузин по отчиму.
С тремя детьми она несколько дней пряталась
в платяном шкафу соседки.
Уехала в Пермскую область.
Кавказские страсти далеко.
Мужики пили, работы не было.
-В деревне всем несладко,
но когда твоя подруга детства,
у которой полно кур,
не дает твоему ребенку одно яйцо,
я плохо себя чувствую, - говорит Света.
И еще: кавказский мужчина не может жить без своего дома.
Мы вернулись в ущелье Кодори
и успели похоронить его отца.
Дети Светы говорят на трех языках -
она переводчик с польского.
Света переводила мне поминальные речи мужчин,
поразив тончайшим пониманием душевных движений тех, кто говорил:
-Понимаешь, у нас нет не только такого слова, - такого ощущения
Ее русская речь прекрасна,
как ее лицо.
Когда она слушает музыку,
она стоит перед старым магнитофоном,
как перед алтарем.
***
В доме нет ничего.
- Мы нищие, но у нас есть свой дом.
Это лучшее, что мы можем желать себе в этой жизни.
За горой делянка,
где Гиони может посадить хлеб,
но там стреляют.
Здесь дороги ведут над пропастью,
а маленькие Лана и Инна любят гулять.
Гиони хочет подняться за гору,
Лана хватает отца за рукав и умоляет взять с собой.
Гиони колеблется, а потом с силой произносит:
-Я так люблю тебя,
Что не могу сказать "нет".
Они поднимаются в гору
и скрываются за деревьями
под закатным солнцем.
Мы смотрим им вслед
и старшая, Инна, говорит:
-Она так любит его,
что ходит в горы, как взрослый человек.
Вечером мы пьем чачу,
а я думаю, как сохранить красоту Светы.
Это единственное,
что Гиони может противопоставить жестокости жизни.
-Как бы ни был сладок сон,
слаще всего пробуждение,
потому что первое, что я вижу-
это лицо моей жены, - говорит Гиони.
Московский проспект в Тбилиси 1996 года
На Московском проспекте в Тбилиси
есть столовая для бедных.
от американской Армии Спасения.
Сюда приходят те,
кто остался в Грузии от распада СССР
и отрезан от своих родных.
У политики должны быть свои заложники.
Если получишь российское гражданство,
теряешь право на квартиру,
а чтобы преодолеть таможенные посты,
не хватает денег.
И к тому же, кто сказал,
что там будет лучше?
Тбилиси - город теплый,
и народ здесь теплый.
Инне Савельевой скоро семьдесят.
Она верит, что ей не даст пропасть соседка - тбилисская армянка.
Анастасии Максимовне девяносто два года.
Муж погиб в годы войны.
Когда-то жила в Новосибирске.
Сорок лет она не покупает себе вещей.
Продать нечего, уехать не к кому.
Под глазом - синяк. Не одолела дорогу-
упала на Московском проспекте на пути к столовой.
«Не дай господь прийти вам к моменту раздачи, -
говорит повар Альберт Овакимов. -
Лица изможденные, руки трясутся.
Интересно, так было в войну?
Талалаева Валентина живет в сарае.
"Люди коренной национальности" выжили из квартиры.
Боится, что заберут и сарай.
Говорят, есть где-то юрист по правам русскоговорящих,
но денег доехать до него нет.
Валечка дарит мне сшитую из тряпок сову.
-А вам? - А мне уже ничего не надо.
Богданова Лиля Викторовна.
Недавно потеряла последнего родственника-
сестра выбросилась из окна.
Пишет стихи, но читать не дает.
Она рассказала, что горячий утюг
можно использовать, как сковородку,
чтобы приготовить яичницу.
"Если вы можете купить яйцо", - добавляет она.
Захарян Тамара Михайловна. Русская. Муж армянин.
Есть дети в Белоруссии и в Ереване.
Дети не могут послать ни посылку, ни денег.
Все надежды на Армию Спасения.
Великая Америка дает тарелку постного супа с рисинками.
Недавно отменили хлеб.
Анна Петровна Медведева из Воронежа.
Прошла с пятилетним внуком семь километров,
чтобы съесть кашу. Каши нет.
Володя хнычет.
Дома дипломированные сын и невестка ждут суп.
Приходит необычной красоты женщина. Вероника.
"Если будет в настроении, споет "Журавли" на венгерском языке", -
шепчет мне Тамара Захарян.
Глубокое контральто. Богатейшая певческая техника.
Она не в состоянии понять, что произошло с великой империей.
Похожа на грузинку. Оказалась украинкой.
Со странной грацией пересекает трамвайные пути,
волоча за собой сетку с банками.
Уход сродни протесту-
демонстративно театрален.
Выпускница Тбилисской консерватории.
"Не ходите ко мне! А то я буду трудно отвыкать от Вас!"
Не пошла.
Валентин Омельченко. Летчик. Офицер запаса.
Двадцать три года отлетал. В сорок три ушел на пенсию,
когда еще была жива империя.
По законам Грузии мужчина получает пенсию в 65 лет.
Работал наземным техником в тбилисском аэропорту
в период грузино-абхазской войны.
К участникам войны не причислили.
Бросил все и уехал в Россию.
Хотел открыть художественную школу
в станице Тбилисская недалеко от Краснодара.
Не судьба. Зайцем вернулся в Тбилиси.
Азербайджанцы из соседних сел - щедрые люди:
оставляют помидоры, лук, картошку.
Не может бросить сестру с ребенком.
Угощает меня куриным кубиком.
Я отказалась. Обиделся.
Азербайджанка Ханум поет песню на стихи своего отца,
не вернувшегося с фронта.
Песня обращена к медсестре:
"Скорей меня спасай, сестра".
Ханум бежала с семьей из Ноемберянского района Армении.
Сейчас она сидит рядом с армянкой Жужуной,
у которой ничего, кроме обедов Армии, нет.
Савельева Инна.
Дедушка немец, бабушка полячка, мать русская.
Отец в первую мировую был ранен, перешел на сторону революции.
Работал в милиции, ловил банды. В 32 году забрали в Сибирь, там и умер.
Жили в оккупации, потом увезли в плен в Германию.
Помнит победу в Сталинграде -ночью все в бараке пели.
Надсмотрщик хлестал плетьми.
«А я пела. Я орала во всю мочь. Он не попал в меня».
Французские войска освободили в апреле сорок пятого.
На родине жили в землянках. Дочь заболела туберкулезом.
Прочла объявление о вербовке в Грузию на сбор чая.
Так и осталась.
Хотела поменять квартиру на Одессу, где дочь - не получилось.
Обращалась с просьбой о переселении - не получилось
Она читает свои стихи:
"Если руку протянешь, Святая нам Русь,
Отыщу я дорогу, и к тебе я вернусь".
На этот раз дали стакан сладкого чая и три печенинки.
Чьи-то руки протягивают печенье мне.
Я плачу вовсю.
Они встают в круг и плачут сначала по-русски:
"Отче наш! Сущий на небесах. Да святится имя Твое,
Да будет воля Твоя!"
Потом по-грузински: "Мамао чвено, ромели хар цата шина"
Все тут
0
но теперь многое иначе:)
и то что опять таки она обязана об этом знать ....
что-то в этом совсем неправильное....
